Бабаджи Махаватар

Миссия Бабаджи в Индии - помогать пророкам в выполнении особо предназначенного им. Таким образом, он подходит под классификацию Писаний как Махаватара (великий аватара). Он говорил, что передал йоговское посвящение Шанкаре, реорганизатору Ордена Свами, и Кабиру, знаменитому учителю средневековья. Главным учеником Бабаджи в XIX веке явился, как мы знаем, Лахири Махасая, возродивший утраченное искусство крии.

Бабаджи находится в постоянном общении с Христом, они вместе излучают вибрации спасения и вместе намечают духовные методы для спасения человечества на текущий период. Дело этих двух в полной мере озаренных учителей - одного с телом, а другого без - вдохновлять народына отказ от гибельных войн, расовой ненависти, религиозного сектантства и бумеранга зла материализма. Бабаджи хорошо понимает тенденцию нашего времени, в особенности влияние и сложность западной цивилизации, и осознает необходимость распространения йоговского самоосвобождения в равной степени как на Западе, так и на Востоке.

Пусть нас не удивляет отсутствие каких бы то ни было исторических упоминаний о Бабаджи. Великий гуру ни в одном из веков не являлся открыто, сбивающий с толку блеск известности не нашел себе места в его тысячелетних планах. Подобно Творцу - единой, но тихой силе - Бабаджи действует в скромной безвестности.

"Автобиография йога" Йогананда Парамханса

Тело бессмертного гуру не несет никаких признаков возраста; он выглядит не старше двадцатипятилетнего юноши.

Светлокожий, среднего роста, с красивым и сильным телом, Бабаджи излучает заметное свечение. Глаза его темные, спокойные и нежные; волосы длинные, блестящие, цвета бронзы.

Странным является большое внешнее сходство Бабаджи с его

учеником Лахири Махасая. Сходство это столь поразительно,

что Лахири Махасая в последние годы жизни можно было принять за отца юно выглядевшего Бабаджи.

Свами Кебалананда, святой репетитор по санскриту, про-

вел некоторое время с Бабаджи в Гималмях.

“Несравненный учитель передвигается со своей группой

в горах с места на место, - рассказывал мне Кебалананда, - в

его маленькой группе есть двое высокоразвитых учеников

американцев. После того как Бабаджи пробыл в одном месте некоторое время, он говорит: “Дера данда утхао” - Снимемка наш лагерь и поднимем посох”. (Он носит символический данда.) Эти его слова являются сигналом для мгновенного передвижения всей группы на другое место. Он не всегда пользуется этим методом астрального путешествия, а иногда ходит пешком с пика на пик.

Бабаджи можно увидеть или узнать лишь тогда, когда он

того пожелает. Известно, что разным поклонникам он являлся

во многих слегка различающихся формах - иногда без бороды

и усов, а иногда с ними. Поскольку его не подверженному

разложению телу не требуется никакой пищи, учитель ест редко. Из вежливости к посещающим его ученикам он изредка употребляет фрукты или рис, сваренный в молоке, и очищенное масло.

Мне известны два удивительных случая из жизни Бабаджи, - продолжал Кебалананда. - Однажды ночью ученики его сидели вокруг огромного костра, пылавшего для проведения одной священной ведической церемонии. Вдруг учитель выхватил из костра пылающий чурбан и слегка ударил им по голому плечу одного чела, сидевшего близко к огню.

- Как жестоко, учитель! - выразил свой протест присутствовавший там Лахири Махасая.

- Ты предпочел бы видеть его превратившимся у тебя на глазах в пепел в соответствии с его прошлой кармой? - с этими словами Бабаджи положил свою целящую руку на изуродованное плечо чела: - Этой ночью я спас тебя от мучительной смерти. Закон кармы удовлетворен твоим незначительным страданием от огня.

В другом случае группу Бабаджи потревожило появление незнакомца, который с удивительной ловкостью взобрался на почти неприступный выступ близ лагеря учителя.

“Первая встреча Бабаджи с Лахири Махасая - это захватывающая история, открывающая один из фрагментов образа бессмертного гуру”.

Эти слова свами Кебалананды были преамбулой к чудесному рассказу. Когда он рассказал мне это впервые, я был буквально ошеломлен. Впоследствии я много раз уговаривал моего дорогого репетитора по санскриту повторить этот рассказ, который позже, по существу теми же словами, рассказал мне Шри Юктешвар. Оба ученика Лахири Махасая слышали эту внушающую благоговейный трепет историю непосредственно из уст своего гуру.

“Первая встреча с Бабаджи произошла на тридцать третьем году моей жизни, - рассказывал Лахири Махасая. - Осенью 1861 года я был определен в Данапур, где работал бухгалтером инженерно-военного ведомства. Однажды утром меня вызвал управляющий.

- Лахири, - сказал он, - только что пришла телеграмма из нашего главного управления. Тебя должны перевести в Раникхет, где сейчас организуется военная почта.

Я и один служащий отправились в поездку за восемьсот километров. Передвигаясь на лошадях и в экипаже, через

тридцать дней мы въехали в Раникхет с гималайской стороны.

Мои служебные дела не были обременительны, и я часами бродил по величественным горам. До меня дошли слухи, будто великие святые своим присутствием облагодетельствовали это место, и я испытывал сильное желание увидеть их. Однажды, слоняясь ранним вечером, я был удивлен, услышав, что меня зовет по имени какой-то отдаленный голос. Я продолжал энергично подниматься на гору Дронгири. При мысли, что я, возможно, не смогу вернуться до того времени, когда на джунгли опуститься мгла, мной овладело легкое беспокойство. Наконец я добрался до площадки, по сторонам усеянной пещерами. На одном каменном выступе стоял улыбающийся молодой человек с поднятой в виде приветствия рукой. С удивлением я заметил, что, за исключением бронзового цвета его волос, он удивительно похож на меня.

- Ты пришел, родной! - святой дружелюбно обратился ко мне на хинди: - Отдохни здесь, в этой пещере. Это я тебя звал.

Я зашел в маленькую опрятную пещеру, в которой было несколько шерстяных одеял и несколько сосудов для воды.

- Лахири, ты помнишь это место? - йог указал на сложенное в углу одеяло.

- Нет, господин, - ответил я и, несколько ошеломленный странностью произошедшего, добавил: - А теперь мне

надо идти, пока не настала ночь. Утром у меня есть дела на службе.

Таинственный святой ответил по-английски: работа была создана для тебя, а не ты для работы.

Я был ошеломлен тем, что этот лесной аскет не только заговорил по-английски, но еще и перефразировал слова Христа.

- Я вижу, что моя телеграмма к тебе возымела действие. - Это замечание йога мне было непонятно, и я спросил, что он имеет в виду. - Я имею в виду ту телеграмму, что вызвала тебя в эти уединенные места. Это я безмолвно предложил уму твоего начальника перевести тебя в Раникхет. Если кто-то ощущает свое единство с человечеством, умы всех людей становятся передающими станциями, через которые он может влиять на них по своей воле. - И тихо добавил: - Лахири, в самом деле тебе эта пещера не кажется знакомой?

Поскольку я был в замешательстве, святой приблизился и мягко шлепнул меня по лбу. При его магнетическом прикосновении мозг пронзил чудесный ток, освобождая плодородные зерна воспоминаний прошлой жизни.

- Я помню! - голос прервался от радостных рыданий. - Вы мой гуру Бабаджи, вы всегда были моим! Картины прошлого ожили в уме: здесь, в этой пещере, провел я много лет прошлого воплощения! - Меня переполняли невыразимые воспоминания, и я в слезах обнял стопы учителя.

- Больше трех десятилетий я ждал тебя здесь, ждал, когда ты вновь вернешься ко мне, - в голосе Бабаджи звучала

небесная любовь. Он продолжал: - Ты ускользнул и исчез в буйных волнах жизни по ту сторону смерти. Магический жезл твоей кармы коснулся тебя, и ты ушел! Хотя ты и утратил меня из виду, я никогда не упускал тебя! Я последовал за тобой через сверкающее море астрала, где летают славные ангелы, через мрак, бурю, смешения и свет, как птица-мать, следящая за своим птенцом. Око мое всегда было на тебе: и тогда, когда ты проходил положенный человеку период внутриутробного развития и младенцем появился на свет. Я незримо присутствовал в детстве, когда ты в позе

лотоса укрывал свое крошечное тельце в песках Гхурни. Терпеливо, месяц за месяцем, год за годом, я наблюдал за тобой, ожидая этого дня. Теперь ты со мной! Взгляни, вот твоя пещера, давным-давно любимая тобой! Я всегда сохранял ее в чистоте и готовности для тебя. Вот чтимая тобой подстилка для асан, где ты сиживал, чтобы наполнить Богом свое ширящееся сердце! Взгляни, вот твоя чаша, из которой ты часто пил приготовленный мной нектар. Смотри, как я отполировал этот медный кубок, чтобы ты мог вновь пить из него. Теперь ты вспомнил все это, родной мой?

- Гуру, что я могу сказать? - пробормотал я прерывистым шепотом. - Где кто когда-либо слышал о такой бессмертной любви? - Долго и восторженно я смотрел на вечное сокровище, на гуру в жизни и смерти.

- Лахири, тебе нужно очищение. Выпей масла из этого кубка и полежи у реки. - Практическая мудрость Бабаджи,

подумал я, всегда была начеку.

Я повиновался его указаниям. Хотя спустилась ледяная гималайская ночь, успокоительная теплота в виде какого-то внутреннего излучения начала пульсировать в каждой клетке тела. Я был удивлен: не было ль неизвестное масло наделено космическим жаром?

- Резкие порывыветра во тьме бушевали вокруг меня, завывая свирепо и вызывающе. Студеные волны реки Гогаш время от времени выплескивались на тело, простертое на каменистом берегу. Где-то близко ревели тигры, но в сердце не было страха, лучистая энергия, порожденная во мне недавно, давала уверенность неприступной защищенности.

Несколько часов прошли незаметно, увядшие воспоминания другой жизни слились в блестящий узор настоящего - узор нового соединения с моим божественным гуру.

Уединенные мысли были прерваны звуком приближающихся шагов. Человеческая рука во мраке заботливо помогла встать и дала сухую одежду.

- Идем, брат, - сказал сопровождающий. - Учитель ждет тебя. - Он повел меня через лес. За поворотом тропы темная ночь в отдалении вдруг озарилась ровным сиянием.

- Может ли это быть восходом солнца? - спросил я. - Действительно ли ночь еще не кончилась?

- Сейчас полночь, - тихо засмеялся проводник. - Этот свет - сияние золотого дворца, материализованного здесь этой ночью несравненным Бабаджи. В далеком прошлом ты однажды выразил желание насладиться красотами дворца. Наш учитель ныне удовлетворяет это желание, таким образом освобождая тебя от оков кармы. Этой ночью этот великолепный дворец, - добавил он, - будет местом посвящения тебя в крия-йогу. Все твои братья, находящиеся здесь, объединились в приветственном песнопении, радуясь окончанию твоего продолжительного изгнания. Смотри!

Перед нами был огромный дворец, сверкающий золотом. Усеянный бесчисленными драгоценными камнями, среди живописных садов, он представлял собой зрелище несравненного величия. Вздымающиеся арки были инкрустированы огромными бриллиантами, сапфирами и алмазами. Святые с ангельскими лицами расположились у сверкающих ворот, почти покрасневших от блеска рубинов.

Я последовал за попутчиком в просторный приемный зал. Воздух был наполнен ароматом ладана и роз, матовые лампы излучали разноцветное сияние. Небольшие группы посвященных - одни светлокожие, другие темнее - мелодично исполняли песнопения или сидели в медитации, погруженные во внутренний покой. Трепетная радость наполняла всю окружающую атмосферу.

- Полюбуйся, насладись помпезным блеском этого дворца, ибо он возник исключительно в твою честь. Когда у меня вырвалось несколько восклицаний изумления, мой проводник понимающе улыбнулся.

- Брат, - сказал я, - красоты этого сооружения превосходят границы воображения. Поведай мне, пожалуйста, тайну

его возникновения.

- Я охотно просвещу тебя в этом, - темные глаза моего спутника искрились мудростью. - На самом деле, в этой материализации нет ничего необъяснимого. Весь космос есть спроецированная мысль Творца. Эта тяжела глыба земли, плавающая в пространстве, есть греза Божья. Он извлекает все из Своего сознания точно также, как человек во сне воспроизводит в своем сознании и оживляет творение собственных грез.

Господь, сначала сотворив землю как идею, оживил ее: атомная энергия пришла в движение. Он сконцентрировал атомы в этот плотный шар, удерживая все молекулы вместе Своей волей. С изъятием Его воли земля снова дезинтегрируется в энергию. Энергия растворится в Сознании, идея земли исчезнет с объективного плана. В сущности, -продолжал он, - она удерживается материализованной подсознательной мыслью Спящего. Когда же эта связующая мысль изымается в бодрствовании, она и ее элементы рассеиваются. Человек закрывает глаза и воздвигает творенье сна, которое он по пробуждении безо всякого усилия дематериализует. Он следует божественному архетипу.

Аналгичным образом, пробуждаясь в космическом сознании, он безо всяких усилий дематериализует иллюзии этого космического сна.

Будучи единым с бесконечной, все свершающей волей, Бабаджи может преобразовывать созданные атомы в любых сочетаниях и проявлениях в различных формах. Этот золотой дворец, созданный мгновенно, реален точно также, как реальна земля. Бабаджи создал это роскошное здание своим умом и удерживает его атомы вместе силой своей воли, как Бог создал эту землю и сохраняет ее в целости. Когда это строение послужит своей цели, - добавил он, -

Бабаджи его дематериализует.

Поскольку, объятый благоговейным трепетом, я сохранял молчание, мой проводник сделал широкий жест рукой.

- Этот сияющий дворец не был построен человеческими усилиями, и золото с драгоценностями не добывалось трудом. Здание это прочно стоит монументальным вызовом человеку. Кто бы ни осознал себя сыном Божьим, как Бабаджи, может достичь любой цели бесконечными возможностями души. Точно так же, как самый обычный камень заключает в себе тайну грандиозной атомной энергии, так и самый ничтожный из смертных является аккумулятором божественного.

Мудрец взял с соседнего столика изящную вазу, ручка которой сверкала алмазами.

- Наш великий гуру сотворил этот дворец, уплотнив мириады свободных космических лучей, - продолжал он. -

Потрогай эту вазу и ее алмазы, они удовлетворят любую проверку чувственным опытом.

Я осмотрел массивную золотую вазу и провел рукой по гладким блестящим стенкам. Каждый драгоценный камень, щедро усыпанный по ней, был достоин места в царской коллекции. Глубокое удовлетворение овладело мной.

Скрытое желание, прятавшееся в подсознании со времен прошедших жизней, казалось и удовлетворенным, и погашенным.

Мой спутник, преисполненный достоинства, провел меня через богато украшенные арки и коридоры по целому ряду комнат, меблированных в стиле императорского дворца. Мы вошли в огромный зал. В центре стоял золотой трон, украшенный драгоценностями, переливающимися разными цветами. На нем в позе лотоса сидел высочайший Бабаджи. Я преклонил колени у его святых стоп.

- Лахири, ты все еще услаждаешься иллюзорными желаниями золотого дворца? - Глаза моего гуру сверкали, как

сапфиры. - Очнись. Все твоя жажда земного вот-вот погаснет навсегда. - Он прошептал какие-то непонятные слова

благословения. - Восстань, сын мой. Получи посвящение в Царство Божие через крия-йогу.

- Бабаджи вытянул руку - появилось священное пламя хома (жертвенное), окруженное плодами и цветами. Пред этим пламенеющим алтарем я и получил освобождающую йоговскую технику.

Церемонии были завершены рано на рассвете. Я не ощущал нужды во сне - в экстатическом состоянии я бродил вокруг дворца, переполненного со всех сторон сокровищами и предметами изысканного искусства. Спустившись к благоухающим садам, я поблизости заметил те же пещеры и голые выступы гор, которые вчера не могли похвастаться соседством с каким-либо дворцом или цветущей террасой.

Вновь зайдя во дворец, сказочно сверкающий на холодном гималайском солнце, я искал общества моего учителя.

Он все еще был на троне, окруженный множеством безмолвных учеников.

- Лахири, ты голоден, - сказал учитель и добавил: - Закрой глаза.

Когда же я снова открыл их, чарующий дворец и его живописные сады исчезли, мое собственное тело, тела Бабаджи и учеников располагались на голой земле как раз на месте исчезнувшего дворца, невдалеке от освещенных солнцем входов в каменные пещеры.

Я припомнил, как мой проводник заметил, что дворец дематериализуется, его плененные атомы высвободятся в мысль вещество, из которых они возникли. Несмотря на потрясение, я доверчиво смотрел на гуру, и не знал, чего еще ждать в этот день чудес.

- Дворец послужил той цели, для которой был создан, - объяснил Бабаджи. Он взял с пола глиняный сосуд. - Сунь туда руку и возьми еду какую хочешь.

Едва я дотронулся до просторного пустого кувшина, он наполнился горячими, вареными лючи с маслом, кари и редкостными сладостями. Я ел, замечая, что сосуд всегда был полон. Покончив с едой, я осмотрелся в поисках воды.

Гуру указал на тот же кувшин. Удивительно! Пища исчезла, вместо нее была вода, чистая, как будто из горного ручья.

- Немногие знают, что Царство Божие включает и царство земных свершений, - заметил Бабаджи. - Божественная сфер простирается до земной, но последняя, будучи иллюзорной, не может заключать в себе сущность реальности.

- Возлюбленный гуру, прошедшей ночью вы продемонстрировали мне связь красоты на небе и на земле. - Я улыбнулся воспоминаниям об исчезнувшем дворце, поистине ни один простой йог никогда не получал посвящения в высокие мистерии духа в окружении более впечатляющей роскоши! Однако я спокойно взирал на резкий контраст теперешней сцены. Обнаженная земля, крыша из небес, примитивный приют пещер - все это казалось привлекательным естественным окружением для серафических святых, находившихся вокруг меня.